Миротворческий потенциал ВПЛ должен быть использован

В 2009 году, в Тбилиси, на базе экспертов и peacemaker-ов , которые работали в Центре по развитию и сотрудничества (CDC), была создана неправительственная организация - Институт по изучению национализма и конфликтов. Предмет изучения - политический анализ, экспертная оценка ситуаций в конфликтных регионах, основная цель института – работа по вопросам миротворчества, построения доверия и разрешения конфликтов только мирными средствами. Институт является одним из координирующих центров сети неправительственных организаций «Синергия», который создали вынужденно переселенные лица (ВПЛ).

Портал Грузия Online предлагает интервью с Нино Каландаришвили, председателем правления Института по изучению национализма и конфликтов.

- Вы часто встречаетесь с абхазами и осетинами, насколько повысилось или наоборот, снизилось у них желание участвовать в подобных встречах?

Начну с того, что инициаторами и организаторами этих встреч, как правило, является третья сторона или нейтральные неправительственные международные организации, под эгидой которых и проходят эти встречи. Без постоянно действующей платформы очень трудно держать руку на пульсе событий - одно дело, наблюдать со стороны, другое дело обсуждать с реальными участниками тех процессов, которые там происходят. Мы не ведем переговоры, а работаем в режиме диалогового процесса с представителями гражданских обществ Абхазии и т.н. Южной Осетии. Очень часто нас в Тбилиси спрашивают, существует ли реально гражданское общество в наших конфликтных регионах. Да, не такие сильные, не такие уж независимые, но существуют, имеют свой взгляд, свое направление и определенные рычаги. Вместе с тем, абхазское гражданское общество намного сильнее и организованнее юго-осетинского.

Как правило, существует множество форматов. В большинстве случаев, я участвовала во встречах конфликтологов, представителей гражданского общества, СМИ. Возрастного ценза, как такового, нет, но наша организация участвовала и в молодежных программах. Именно эти форматы были самыми важными и удачными. Одно дело вести диалог с людьми, у которых есть опыт совместного проживания, правда старый и более или менее мифологизированный, он может быть положительным или отрицательный, но что-то имеется. А молодое поколение – это чистый лист, правда, больше подвержено мифологемам, но более открыто и более готово воспринимать внешний мир таким, каким они хотят видеть. В тоже время, молодое поколение это те, которым придется решать такую сложнейшую проблему, как разрешение конфликта. Мое поколение не сумело сдвинуть проблему с мертвой точки, хотя мы старались. Поэтому, я уверена, что молодые должны обязательно встречаться и обсуждать серьезные вещи.

Как часто вы встречаетесь?

В год два-три раза, ближайшая встреча с абхазами должна состоятся во второй половине октября и в ноябре - с южными осетинами. Очень активный диалоговый процесс был до середины 2006 года, потом как вы знаете, некоторые форматы вообще закрыли, например, Шлайнингские встречи, которые проходили в формате неформальной встречи формальных лидеров. Затем, начиная с 2008 года, после Августовской войны, естественно, наступила стагнация, хотя накопленный опыт помог тому, что процесс не зашел в тупик и все-таки, удалось его продолжить. Одна из самых тяжелых встреч состоялась после 2008 года, хотя нельзя сказать, что после выборов 2012 года встречи стали легкие. Любая смена власти в Грузии, любые изменения на другой стороне конфликта вызывает настороженность – а вдруг, все негативно отразиться на них или возникнуть определенные реваншистские настроения и др. После смены власти должно пройти определенное время для того, чтобы успокоится и выработать новые подходы к разрешению конфликтов, хотя я не уверена в этом. Мне, как участнику диалога, все-таки кажется, что определенные серьезные изменения со стороны грузинского правительства, в отношении конфликтов на лицо, это видят абхазы и осетины. Другое дело, признают или нет, но точно видят.

Известно, что в конфликтных регионах Грузии - в Абхазии и т.н. Южной Осетии - РФ и местные власти обвиняют только грузинскую сторону, хотя мы неоднократно признавались, что были допущены ошибки, более того, были извинения. Признанные Россией конфликтные регионы Грузии вроде как строят демократические государства, но они изгнали народ одной определенной национальности, т.е.устроили этночистку только лицам грузинской национальности и категорически против возвращения беженцев. Не пора ли участникам диалогового процесса, проанализировать происходящие нарушения прав человека, проводимую порой нацистскую политику абхазской и южноосетинской властями в отношении грузинского народа, и выработать новые предложения, видения решения проблем, коль у всех есть претензии на приверженность к демократическим ценностям?

Вы упомянули об извинении с нашей стороны, да были определенные движения в этом направлении, которым руководил Уча Нануашвили, ныне омбудсмен, но это не носило всенародный характер. Если говорить об извинении, то это результат переоценки прошлого и признания собственных ошибок, внутренний моральный акт, который не направлен на ответную реакцию. В этом смысле может, стоило подумать о вине и ошибках государства и посмотреть, какие существуют прецеденты, например, в западных странах. Напомню, что Г.Д. Геншер, заместитель канцлера Германии, извинился перед Польшей. Я не призываю, повторить чужой опыт, но хочу подчеркнуть, что всенародное покаяние мне не кажется искренним. С другой стороны, кто бы ни говорил о виновности только одной стороны, конечно, это, субъективный подход и вряд ли одна сторона целиком и полностью виновна. Есть погибшие с обеих сторон и у каждого есть своя доля ответственности.

Что касается демократии и демократического развития, я больше сконцентрировалась бы на демократическом развитии Грузии и тех демократических процессах, которые идут параллельно избирательной кампании на территории, где распространяется юрисдикция нашего правительство. После 1 октября 2012 года, у нас появился хороший шанс, реальная возможность для плюралистического развития нашего государства. Если существование разных взглядов и политических вкусов не во вред глобальным интересам государства, то они имеют полное право существовать, что будет способствовать созданию открытого, свободного общество. Мне кажется, для абхазов и осетин это может стать интересным.

Что касается людей, изгнанных из своих домов, да, естественно, это очень болезненный вопрос. Но в тоже время, грузинское государство должно сделать все для обеспечения достойных условий проживания тем, кто пострадал от войны и 22 года живут со статусом ВПЛ. Хочу подчеркнуть, что, несмотря на тяжелейшие условия жизни, у них огромный потенциал для мирного разрешения конфликтов. Последние исследования, который провел CRRC (Кавказские Ресурс-центры) два года назад по заказу «Conciliation Resources », показали, что ненасильственное разрешение конфликтов приемлема для 59% ВПЛ, проживающих в компактных центрах. Это большой показатель, в общей сложности, 69% четко были за мирное разрешение. Процесс расселения тогда еще не был начат.

Мне, как участнице диалогового процесса, кажется, что миротворческий потенциал ВПЛ должен быть использован в процессе разрешения конфликтов и их голос должен быть услышан в этом процессе. Уверяю вас, это не агрессивно настроенные наши граждане.

В Гальском районе тяжелейшая ситуация, делают все для изгнания этнических грузин и для того, чтобы выжить их с родных домов. Международные организации, да и грузинские власти, или вообще не обращают внимания на грубейшие нарушения их прав или так, между прочим, об этом говорят…

Нет, я не соглашусь с вами, представители международных институтов указывают местной власти, что в Абхазии нарушаются права проживающих там этнических грузин. Мне кажется, и на абхазской стороне определенные структуры и НПО Абхазии все-таки думают о том, как улучшить положение. Насколько действенно они это делают, не знаю, но что Гальский район как бы тест на их демократическое развитие, осознают в определенных кругах Абхазии.

Но в тоже время, они категорически против возвращения ВПЛ

К сожалению, да. Возвращение ВПЛ они связывают с демографическими проблемами, они бояться изменения демографической картины. В тоже время они подчеркивают, что жители Гальского района это все-таки те, кто вернулся и Абхазия их приняла, что надо признать. Хотя ситуация в Гальском районе тяжелая, поэтому, мы должны использовать множество международных трибун для привлечения внимания международного сообщества. Там работал офис по правам человека, который, к сожалению, закрыли еще до 2008 года.

Ваша организация работает с ВПЛ, в чем это выражается?

Наша организация входит в сеть организаций «Синергия», основной фокус нашей работы – усиление политического участия ВПЛ. Мы считаем, что они не только пострадали от конфликта, или не только те, кто ожидает чью-то гуманитарную помощь, а это люди, которые знают, какие у них проблемы и сами прекрасно могут справиться с ними. До выборов 2012 года сеть «Синергия» составила документ и с рекомендациями ознакомила политические партии по следующим вопросам: улучшение социально-экономического положения ВПЛ, проблемы здравоохранения, образования, расселения, социальные и др. Это был пакет предложений, которые были апробированы с большой частью ВПЛ. Надо сказать, в программах некоторых партий звучало определенное влияние наших рекомендаций. Сегодня у нас контакты с министерством ВПЛ, что исключалось до 1 октября - эта была одна из самых закрытых организаций и пробиться через эту стену было невозможно. Сейчас министерство более открыто, более гибко и мне кажется, есть возможность не только коммуникации, но и сотрудничества.

Они используют ваши разработки?

Да, что радует, конечно, не все десять предложений, но все же, к тому же, надо учесть, что здесь проявляется разное видение проблем. Члены сети «Синергия» вовлечены в мониторинг процесса регистрации, которая сейчас началась, мы фиксируем определенные недоработки этого процесса и обсуждаем вместе с представителями министерства. Мы хотим добиться прозрачности процесса. Мы также активно работаем над новой редакцией закона для ВПЛ, у нас есть определенные рекомендации, которые планируем представить в парламент Грузии. Естественно, мы тесно работаем с министерством по ВПЛ, также с депутатами, которые думаем, активно могут озвучивать интересы ВПЛ в парламенте. Работа тяжелая, не всегда встречаешь понимания не только со стороны ведомств, но и наших бенефициариев, но она требует неотлагательного выполнения.

Какие проблемы больше всего волнует ВПЛ спустя столько лет?

На первое место выходит расселение и трудоустройство, можно сказать, что последнее более насущно для ВПЛ. Затем идут качественное образование и здравоохранение. Как вы знаете, это группа людей, у которых показатель проблем со здоровьем являются одним из самых высоких в Грузии в силу тех тяжелейших условий, в которых они живут, все эти годы они жили с той большой травмой, которую перенесли. Поэтому, можно ранжировать таким образом: рабочие места и расселение, тяжелый социальный фон, качественное здравоохранение, качественное образование. Несколько лет назад отметила бы расселение и занятость, хотя и сегодня трудно сказать, что преобладает. Например, в Поти люди более или менее расселены, но проблемы с трудоустройством выходят на первое место. Среди молодежи первое место занимает доступ к качественному образованию.

- Какие настроения преобладают с абхазской и отдельно осетинской сторон?

С абхазской стороны преобладает ощущение того, что они состоявшееся государство, правда, с множествами проблем, но у них нет никакого желания вернутся в состав Грузии - во всяком случае, они демонстрируют, что с Грузией будут иметь отношения, только как с соседним государством. Всякие разговоры об объединении или подобные проекты категорически исключены. Им вполне достаточно признания РФ, они подчеркивают, что Абхазия самодостаточное государство и может независимо развиваться. Хотя ощущение того, что после признания Россией их независимости у них появились новые проблемы, конечно же, есть. До признания Россией они были более свободные и самостоятельные, чем после - у них есть признание, но нет самостоятельности. Во время анализа ситуации чувствуется зависимость от РФ, но в тоже время, заинтересованность в определенных евро-структурах. И опасение того, что полностью привязанность Абхазии к России чревато.

Общаясь с абхазами нет ощущения, что у них есть чувство безысходности, а с осетинской стороны чувствуется, что ситуация тяжелая, они оказались в каком-то мешке и изолированы от всего мира, что у них нет возможности для прогресса. Если и есть у осетинской стороны внутренняя готовность к диалогу с грузинской стороной, то это не означает, что они более самостоятельно могут влиять на процессы. Прогресс на южноосетинском направлении во многом зависит от прогресса на абхазской стороне – они взаимосвязаны.



НОВОСТИ • ПОЛИТИКА • ЭКОНОМИКА • ОБЩЕСТВО • КОНФЛИКТЫ • ОБОРОНА • РАЗНОЕ • АНАЛИТИКА • СТАТЬИ • ИНТЕРВЬЮ • ЗАЯВЛЕНИЯ • ВИДЕО