DRI: личность главы антикоррупционного агентства общественности неизвестна, а его декларация засекречена

Личности руководителя антикоррупционного агентства Службы государственной безопасности и его заместителя/заместителей неизвестны. Декларации, отображающие (иллюстрирующие) состояние их собственности находятся под грифом секретности, об этом говорится в заявлении Института исследований демократии (DRI).

В заявлении также отмечается:

Служба государственной безопасности, в связи с непрозрачностью, секретностью и широкими полномочиями ведомства, не должна иметь полномочий по расследованию коррупционных преступлений. Несмотря на это, одним из направлений деятельности СГБ является предотвращение, обнаружение и пресечение коррупции.

Для предотвращения коррупции необходимо, чтобы государственные учреждения функционировали открыто и прозрачно. Естественно, ведомство по борьбе с коррупцией должно еще больше следовать этому стандарту. Сокрытие личности руководителя ведомства (который непосредственно осуществляет следственные и превентивные меры по выявлению/предотвращению коррупции) и его заместителей от общественности и замалчивание деклараций ставит под сомнение деятельность антикоррупционного агентства и радикально снижает доверие общественности к его работе. Вместе с этим, подобная практика противоречит лучшим международным стандартам.

Согласно Закону Грузии «О конфликте интересов и коррупции в государственных учреждениях» должностное лицо обязано предоставить декларацию об имуществе. Согласно первоначальной редакции закона, любое лицо имело право запросить и получить декларацию любого должностного лица, за исключением личного номера, указанного в декларации, адреса постоянного места жительства, номера телефона и секретной графы декларации. Однако со вступившими в силу 1 января 2017 года поправками, полностью были засекречены декларации тех должностных лиц, чьим должностям в соответствии с законом Грузии «О государственной тайне» присвоен статус секретной. Более того, с веб-страницы Бюро государственной службы взяты опубликованные до 2017 года декларации.

Соответственно, в ответ на запрос Института изучения демократии, в котором мы запросили декларации об имущественном состоянии руководителя антикоррупционного агентства и его заместителя (заместителей), Бюро государственной службы сослалось на Закон Грузии «О государственной тайне» в качестве основания для сохранения в тайне этих деклараций. [6] Примечательно, что закон не устанавливает точного перечня должностных лиц, чьим декларациям может быть присвоен гриф секретности. Согласно закону, к государственной тайне может быть отнесена информация о лицах, которые конфиденциально сотрудничают в сфере разведки, государственной безопасности и правопорядка (возможно, что под этой категорией также рассматривались так называемые ОДР, либо осуществляя надлежащую деятельность сотрудничали с соответствующими органами Грузии, а также информацию о лицах, участвующих в специальной программе по защите участника уголовного процесса. Эта запись предоставляет возможность широко толковать и ограничивать доступ к информации для общественности, что однозначно противоречит «принципу определенности» закона.

В соответствии с законом «О конфликте интересов и коррупции в государственном учреждении», представлять декларации об имущественном положении помимо руководителя агентства, также должны и начальники, и их заместители главных управлений и подразделений. Исходя из расплывчатости (двусмысленности) нормы, которая не конкретизирует, декларация какого должностного лица является засекреченной, гриф секретности также был присвоен декларациям руководителей/заместителей других структурных единиц и подразделений СГБ. Заинтересованное лицо имеет возможность ознакомиться только с декларацией об имущественном состоянии руководителя СГБ и его заместителей.

Институт исследований демократии считает, что присвоение грифа секретности декларациям структурных подразделения Службы государственной безопасности, особенно руководителю антикоррупционного агентства и его заместителям, представляет собой порочную практику, противоречит международным стандартам, углубляет недоверие к антикоррупционному агентству, а в условиях отсутствия надлежащего контроля превращает Службу государственной безопасности в еще более закрытое ведомство.