Мать Торнике Гошадзе: Общественный вещатель закрыт для родителей политзаключенных

Мать узника совести Торнике Гошадзе, Маризи Кобахидзе лично обратилась к журналистке и ведущей "Pirveli Arkhi" Тамте Саникидзе с просьбой предоставить эфир, но получила отказ.

"Тамта Саникидзе - моя родственница. Я считаю ее близким человеком, насколько она меня считает таковой - не знаю. Она жена моего двоюродного племянника и довольно хороший журналист.

Я была вынуждена обратиться к ней, чтобы хотя бы одна мать, я, была приглашена, потому что знаю, что она успешный журналист и никто не может ей ничего запретить, ни один начальник не может сказать ей, почему ты это сделала.

Поэтому разве нельзя учесть эту просьбу, и я скажу там то, что хотят сказать все матери, но нет", — рассказала Кобахидзе в эфире «TV Pirveli».

Журналист TV Pirveli поинтересовался, какие родственные отношения существуют между ней и Шмаги Кобахидзе, который, согласно публичным источникам, является племянником Иванишвили.

«Шмаги Кобахидзе вырос у меня на руках. Он не племянник Иванишвили. Все так говорят, но это не так. Он сын золовки его сестры», — объяснила она.

"С момента ареста моего сына я не контактировала с ним и не стала бы просить о помощи. Потому что мой сын — невиновен. И я не буду никого просить, чтобы его освободили. На наши налоги содержат семьи на Общественном вещателе. Они трусы, так я думаю. Что случится, если пригласят двух матерей. Думаю, они избегают того, чтобы люди в регионах не видели, о чем мы говорим о наших детях. "

По ее мнению, Общественный вещатель избегает этих тем, чтобы не дать возможность родителям узников рассказать о невиновности своих детей.

Письмо Торнике матери:

"Мама, на судах ты выглядишь немного подавленной, улыбайся почаще. Я ведь всегда улыбаюсь. Ты же знаешь, меня не отпустят. И потом, по сравнению с заключенными твоего поколения, мне еще не на что жаловаться. Тем более, я вижу по телевизору, как многих молодых людей вынуждают покидать страну.

Ты знаешь, как я мечтал уехать из Грузии. Часто говорил, что даже не хочу оглядываться назад. Но теперь, если что-то и хочу больше всего, так это остаться здесь – в своей стране. Пусть даже мне придется провести годы в тюрьме, потому что я верю: неважно, в Америке, Китае или Германии – даже на Луне я не буду спокоен, зная, в каком положении оказалась моя страна и мой народ.

Будьте осторожны, прошу вас. Я беспокоюсь за вас, за вашу безопасность. Режим в такой панике, что никто не знает, на что они готовы пойти.

Ах да, поцелуй за меня собак и ущипни их за меня".