Некролог Герострата

1. Как известно, Герострат был молодым честолюбивым жителем Эфеса, который сжёг замечательный архитектурный памятник Греции той эпохи – храм Артемиды в своём родном городе 21 июля 356 до н. э. для того, чтобы его имя помнили потомки. Наказанием стала казнь и как высшая мера наказания — приказ о его полном забвении. Для этого были наняты специальные глашатаи, которые в продолжение многих десятков лет разъезжали по всей Греции и объявляли следующее распоряжение: «Не смейте помнить имя безумного Герострата, сжегшего из честолюбия храм богини Артемиды». Впрочем, античные историки смогли донести до наших дней имя безумца, которое превратилось в нарицательное.

С тех пор выражение «Геростратова слава» стало крылатым, обозначая славу, равную вечному позору; постыдную известность человека, который прославился только путём разрушения того, что создано другими. Выражение существует в разных вариантах и словосочетаниях: «Геростратова слава», «лавры Герострата», «стяжать лавры Герострата» (Википедия).

2. Сэр Артур Невилл Чемберлен (англ. Arthur Neville Chamberlain; 18 марта 1869 — 9 ноября 1940) — государственный деятель Великобритании, лидер Консервативной партии «Тори». Принадлежал к потомственной семье политических деятелей Англии, его брат Остин Чемберлена, крупный британский политик, известен в советской пропаганде по слогану 1929 года «Наш ответ Чемберлену». Свое честолюбие сэр Невилл решил удовлетворить историческим, по его мнению, планом умиротворения стремительно продвигавшегося к завоеванию Европы агрессора – Адольфа Гитлера, возродившего реваншистский дух в испытавшей унижение от поражения в Первой мировой войне немецкой нации.

Вершиной успеха сэра Невилла было подписанние в 1938 году Мюнхенского соглашения с Гитлером, Муссолини и Даладье. Вернувшись в Лондон, Чемберлен предъявил публике на аэродроме подписанный документ со словами: «Я привёз вам мир» (зафиксировано, в частности, кадрами кинохроники в кинокартине Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», когда лощенный английский джентльмен с непередаваемым чувством торжества и самолюбования на лице спускается с невысокого трапа «Юнкерса», размахивая этой бумажкой).

На пути к Мюнхенскому соглашению он цинично принес в жертву Гитлеру только-только созданную и набиравшую силу Чехословакию, заявив приблизительное следующее «на кой мне сдалась эта гребаная Чехословакия, чтобы из-за нее жертвовать жизнями британских солдат и миром в Европе» (к сожалению, точной формулировки и ссылки не имею).

Очень скоро выяснилось вся катастрофичность этого решения. Германия Гитлера, присоединив к себе Чехословакию с ее прекрасно развитой промышленностью, в первую очередь металлобработкой, почти удвоила свой наступательный военный потенциал, после чего дорога к большой войне была уже фактически открыта. Иначе говоря, сэр Невилл во имя своего честолюбия уничтожил не просто один храм в Европе, а всю систему противодействия немецкой агрессии, за компанию приговорив к разрушению большую часть Европы со всеми своими храмами и памятниками архитектуры.

Волна общественного возмущения вскоре смела сэра Невилля с политической арены, а его преемником стал один из будущих лидеров антигитлеровской коалиции сэр Уинстон Черчилль, называвший сэра Невилля «зайцем с сердцем зайца».

Сэр Невилл скончался в том же году, в те самые часы и минуты, когда непобедимое тогда «Люфтваффе» Германа Геринга в ходе т.н. «битвы за Англию» сравнивала с землей тихий английский городок Ковентри, в котором находились некоторые вывезенные из Лондона авиазаводы. В частности, был уничтожен один из самых замечательных памятников английского зодчества – собор св. Михаила. Горькая ирония судьбы заключалась в том, что это являлось прямым следствием того самого умиротворения агрессора, которое принесло Геростратовы лавры сэру Невиллю.

После завершения Второй мировой войны в Англии, в отличие от Древней Греции, не ходили по улицам глашатаи, проклиная имя автора Мюнхенского соглашения. Но на имя сэра Невилля было объявлено табу, на него до сих пор не ссылается никто и его портреты не вывешены в присутственных местах, хотя его деяния часто обсуждается в узких кругах профессиональных историков. Впрочем, это никак не помешало определенной части английской общественности горячими аплодисментами встретить недавний приезд в Англию и выступление на многочисленном митинге его идейному наследнику, получившему позже Нобелевскую премию мира только за провозглашенную им политику «умиротворения» Гитлеров 21-го века.

3. Г-н Уоррен Кристофер, англ. Warren Minor Christopher (окончательно выяснилось, что его фамилию по-русски следует писать через одно «ф»), 27 октября 1925 — 19 марта 2011, американский юрист и дипломат. Окончил Университет Южной Калифорнии и юридический факультет Стэнфордского университета, где считался одним из лучших выпускников. В течение ряда лет занимал различные посты во многих общественных организациях, связанных с юриспруденцией и внешней политикой. Набольшим его достижением на юридическом поприще является председательство независимой комиссии по полиции Лос-Анжелеса, расследовавшей в 1991 году полицейские злоупотребления, которая стала известна как Комиссия Кристофера. Комиссия предложила серьезные преобразования в полицейском управлении Лос-Анжелеса, которые после бунтов 1992 года в Лос-Анжелесе получили огромную поддержку на референдуме.

3.1. Звезда г-на Кристофера взошла тогда, когда он, сравнительно мало искушенный во внешней политике юрист, занял весьма влиятельный пост заместителя Государственного секретаря США и работал в этой должности до бесславного завершения первого срока Президента Картера. Государственным секретарем США в это время был многоопытный дипломат Сайрус Вэнс (ушедший после кризиса с заложниками в Иране в отставку), но все указывало на то, что г-на Кристофер уже тогда пользовался особым расположением Президента Картера, хотя, насколько известно из его биографии, он не имел ни необходимого специального образования, ни особого опыта, кроме честолюбивого желания утвердить свое имя в области международной дипломатии.

Среди заслуг г-на Кристофера на указанной должности принято называть договоренность об освобождении 52 сотрудников американского посольства, взятых заложниками в Иране. Он также возглавлял китайское направление американской политики, помог добиться ратификации двух договоров о Панамском канале, и возглавил первую межведомственную группу по правам человека, а 16 января 1981 года, за несколько дней до завершения своих полномочий, Президент Картер наградил его Медалью Свободы – высшей наградой США для гражданских лиц (Википедиа).

Однако эти несомненные частные успехи меркнут на фоне стратегически катастрофического решения Президента Картера, фактически оставившего без поддержки одного из самых значительных прозападных политиков современности, разносторонне образованного и прогрессивного деятеля Ближнего Востока, иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, что в окончательном итоге привело к его свержению ультраортодоксальной мусульманской группировкой во главе с аятоллой Хомейни и на длительное время привело к власти в Иране экстремистские круги крайне консервативных и агрессивных мусульманских религиозных деятелей, поставивших своей целью преобразование Ирана в лидера всего мусульманства – ядерную державу со средневековой идеологией.

Конечно, бывший до избрания на президентскую должность арахисовым королем Джимми Картер вполне мог не отдавать себе отчета, к каким геростратовым последствиям приведет его невнимание к политической судьбе Мохаммеда Реза Пехлеви, но это просто обязаны были понимать его внешнеполитические советники, в первую очередь, такие близкие и высокопоставленные, как г-да Уоррен Кристофер и Сайрус Вэнс, наконец, уже ставший тогда гуру мировой политики Збигнев Бзежинский. Так или иначе, решение администрации повлекло коренное изменение соотношения сил на Ближнем Востоке, ослабление позиций западных стран и выдвижение России в качестве ключевого политического игрока в регионе, резкому усилению террористических организаций, почуявших небывалую поддержку, а в качестве программы-максимума – возможность уничтожения такого верного союзника Запада, как Государство Израиль.

Другим катастрофическим решением Президента Картера был непостижимый «зевок» советского военного вторжения в Афганистан, по своим геополитическим последствиям также вызвавший тектонические изменения соотношения сил в регионе.

Вопрос о том, насколько несет г-н Кристофер ответственность за эти и другие тяжелейшие по своим последствиям стратегические ошибки в вопросах, формально бывших в компетенции его патрона (как-никак – номинально Первое лицо сверхдержавы!), до сегодняшнего дня почти не обсуждался, хотя не подлежит сомнению, что его личная близость с Президентом Картером, учитывая откровенно слабую подготовку последнего, с очень большой вероятностью возлагает на него по крайней мере значительную часть вины за происшедшее. Любопытно, что г-н Кристофер, насколько известно вашему покорному слуге, ни в прямой, ни в косвенной форме ни разу не подверг критике своего бывшего шефа и ничем не поддержал следующего американского Президента-реформатора, великого Рональда Рейгана, не только исправившего ошибки своего предшественника, но и вообще сокрушившего «Империю Зла». Можно сравнить эту солидарность с позицией соратника нынешнего Президента США, выдающегося политика г-жи Хилари Клинтон, которая недавно в чрезвычайно корректной, но во весьма категорической форме отказалась сотрудничать в будущем со своим нынешним патроном.

О том, что г-н Кристофер был далеко не рядовым функционером в Демократической парии США и имел по меньшей мере серьезнейшее влияние на ее политические решения, свидетельствует следующий эпизод его биографии, практически не замечаемый нынешней прессой. Как известно, президентские выборы 2000 года завершились с настолько незначительной разницей голосов между республиканцем Джорджем Бушем- младшим и демократом Алом Гором, что было решено создать специальную комиссию по пересчету голосов во главе с особо доверенными лицами обеих партий. Так вот, если от Республиканской партии была выдвинута кандидатура такой имеющей общенациональный авторитет личности, как один из главных соавторов сокрушения «Империи Зла», бывший госсекретарь США и глава администрации Рейгана Джеймс Бейкер, то от Демократической партии была выдвинута кандидатура Уоррена Кристофера, что означало неприкрытую демонстрацию ее равнозначности, с точки зрения этого политического полюса Америки, действительно выдающимся заслугам Бейкера.

Напомним, что пересчет голосов тогда зашел в тупик, и окончательное решение, согласно Конституции США, было принято Верховным судом США в пользу Джорджа Буша, поскольку в Верховным суде республиканцы находились тогда в большинстве.

3.2. Проходит несколько лет, и 20 января 1993 года, в день инаугурации нового Президента Билла Клинтона, избранного от Демократической партии, г-н Кристофер назначается на ключевой пост Государственного секретаря США и занимает этот пост до 1997 года, т.е. до окончания первого срока президентских полномочий Клинтона. Учитывая известное всем отсутствие заметной склонности Клинтона к ухищрениям внешней политики, г-н Кристофер становится полным хозяином этой стороны деятельности администрации Президента, имеющей исключительную важность для всего западного сообщества.

Центральное место во всей внешнеполитической деятельности администрации Президента США тогда занимала политика по отношению к России, где происходили весьма бурные события, завершившиеся приходом к власти, по выражению Валерии Новодворской, «последнего русского мужика Бориса Ельцина».

Несмотря на то, что для квалифицированных экспертов США и тем более для основных фигур администрации Президента не должно было быть неожиданностью существование в российском обществе чрезвычайно влиятельных реваншистских сил, начавшаяся 21-23 сентября 1993 года попытка отстранения от власти Бориса Ельцина, предпринятая Верховным Советом России под руководством Александра Руцкого и Руслана Хасбулатова, оказалась в некотором смысле сюрпризом для Вашингтона.

Конституционный Суд России, собравшийся в ночь с 21 по 22 сентября, нашёл в предшествовавших действиях Ельцина нарушение ряда статей Конституции и установил наличие оснований для отрешения президента от должности. Верховный Совет своим постановлением объявил о прекращении президентских полномочий Ельцина «в связи с грубейшим нарушением» Конституции и о временном переходе полномочий к вице-президенту Руцкому.

Одновременно Верховный Совет России объявил о созыве 22 сентября Чрезвычайного Съезда народных депутатов, который принял постановление об отрешении Ельцина от должности, согласно статьям 6 и 10 закона «О Президенте РСФСР». Противостояние между Президентом и верными ему силами охраны порядка и сторонниками Верховного Совета переросло в вооружённые столкновения. 3 октября Ельцин объявил о введении чрезвычайного положения. Сторонники Верховного Совета взяли под контроль одно из зданий мэрии Москвы на Краснопресненской набережной и попытались проникнуть в одно из зданий телецентра Останкино. Ранним утром 4 октября в Москву были введены преданные Ельцину войска, затем Ельцин объявил о введении чрезвычайного положения и после консультации с Виктором Черномырдиным и министром обороны Павлом Грачёвым дал приказ о штурме здания мэрии (Дома Советов) и телецентра Останкино. Штурм этих зданий с применением танков привел к многочисленным жертвам (по официальным данным — 123 человека погибших, 384 раненых) среди сторонников Верховного Совета, журналистов, сотрудников правоохранительных органов, а также случайных прохожих.

Даже из этого сухого отчета о событиях тех дней (заимствованного из Википедии) очевидно, что судьба России находилась в руках ее армии, точнее говоря – высшего армейского руководства. До сегодняшнего дня еще не выяснено, каким образом Ельцину удалось склонить на свою стороны необходимую для победы часть генералитета российской армии. Понятен жертвенный энтузиазм великого музыканта Мстислава Ростроповича, вместо виолончели в те дни взявшего в свои руки автомат Калашникова. Но военные всегда суть люди намного более рациональные и расчетливые!

Вполне убедительную модель происшедшего можно построить, если связать между собой даты обстрела Дома Советов (т.н. «Белого дома») и разгоревшимся 16-27 сентября 1993 года сражением между т.н. «абхазскими войсками» и находившейся в зачаточном состоянии грузинской армией, вошедшее в историю конфликта в Абхазии как «Битва за Сухуми», когда абхазская сторона нарушила гарантированное Россией перемирие и возобновила наступление.

До этой даты было предпринято несколько попыток захвата Сухуми сравнительно скромными силами, которые грузинские вооруженные формирования смогли кое-как всякий раз отбить, но на сей раз превосходство над ними имело подавляющий характер.

Если согласиться с указанной моделью, то разгадка происшедшего может быть найдена в повестках дня состоявшихся ранее встреч Клинтона с Ельциным, на которых при обсуждении конфликта в Абхазии всегда говорилось о необходимости мира на этой земле, что всякий раз являлось гарантией вяло текущего продолжения этого конфликта без достижения решающего успеха любой стороной. Однако в конце сентября 1993 года никто не вспомнил об этих неоднократных заявлениях Клинтона и не раздалось НИ ОДНОГО голоса в поддержку Грузии. Можно ли это понять иначе, чем зажжение зеленого света перед русской экспедиционной армией в Абхазии? И разве не видел этого разрешающего сигнала тот русский генерал, который зычным голосом с трибуны Верховного Совета с торжествующем рычанием докладывал, что Сухуми падет через два дня (то, что он продержался гораздо больше, говорит только о героизме его защитников)?

3.3. Взглянем теперь на эти события с американской стороны, мнение которой тогда играло для российского руководства решающую роль. В частности, последнее никак не могло пойти на решительные действия в Абхазии без учета позиции своего негласного политического ментора.

Однако на этот раз г-н Кристофер, на которого как на Госсекретаря США возлагалась в этот момент особая ответственность за происходящее в России, и в Грузии, и тем более в Абхазии, оказался перед труднейшим выбором. За несколько дней до начала путча Руцкого-Хасбулатова, будучи наверняка осведомленным о подготовке пресловутого указа № 1400, предписывающего прекратить деятельность Верховного Совета и Съезда народных депутатов, и назначить на 11-12 декабря выборы в новый создаваемый представительный орган власти, г-н Кристофер должен был найти какой-то выход в попытке спасти находящуюся в критическом состоянии команду Бориса Ельцина.

Из изложенной выше модели следует, что он принял лежащее на поверхности решение пойти на важнейшие уступки определенным силам в руководстве Вооруженных сил России и цинично принести им в жертву столь желанную русской военщиной важнейшую территориальную единицу только-только созданной независимой Грузии – Абхазию, заявив приблизительное следующее «на кой мне сдалась эта гребаная Грузия, чтобы из-за нее жертвовать жизнями американских солдат и гарантом мира в Европе – российским Президентом-демократом Борисом Ельциным» (точная формулировка приводилась в те дни в грузинской печати в виде телеграммы из Госдепа США в пылающий Сухуми умоляющему о помощи Шеварднадзе «Вы умеете вести переговоры, вот и ведите их с русскими!»; учитывая незыблемую традицию русских НИКОГДА не выполнять ни одного соглашения с более слабыми партнерами, вопиющая для первого дипломата США, цинизм и некомпетентность автора этой депеши просто поражает; хотя вполне вероятно, что за этим скрывалось нечто иное).

В напряженнейшей обстановке тех дней решение г-на Кристофера вряд ли было проявлением его особого честолюбия, подобно Мюнхенскому договору сэра Невилла Чемберлена. Скорее оно было той первой попавшейся на его глаза соломинкой, за которую ухватилось руководство Америки ради спасения придерживавшегося демократических ценностей режима Бориса Ельцина (что не исключало и других, неизвестных нам уступок). Однако по своим политическим последствиям эта уступка оказалась не менее увенчанной лаврами Герострата, чем политика умиротворения, предпринятая сэром Невиллом Чемберленом.

3.4. С другой стороны, если обратиться к истории взаимоотношений больших государств с их сравнительно малыми и слабыми соседями, то решение проблем за счет перекраивания карт, не спрашивая живущего там населения и не заглядывая в историю, является скорее установившейся многовековой традицией, чем исключительным шагом в обстоятельствах форс-мажора.

Только в своей новейшей истории в начале 20-го века Грузия испытала на себе это дважды. В 1921 году Ленин, желая добиться расположения Кемаля Ататюрка и всерьез рассчитывая на косвенное содействие турецкой революции делу всемирного распространения коммунизма, широким жестом отдал Турции древнейшие исторические южные земли Грузии, откуда, в частности, пошла грузинская царская династия Багратионов. Несколько позже слепой исполнитель приказов Сталина Серго Орджоникидзе, получив указание сделать щедрый подарок коммунистическому руководству Баку, от которого в значительной степени зависело снабжение СССР нефтью, не менее широким жестом отдал Азербайджану другие исторические земли Грузии – Ингило, даже в названии района которого сохранилась созвучие с грузинской землей «Кахи». Правда, в первом случае усилиями остатков героической грузинской национальной армии под руководством расстрелянного в 1937 году генерала Гео́ргия Мазниашви́ли Грузия смогла сохранить за собой жемчужину Черного моря Батуми, хотя в отуреченной части переданных Ленином земель сегодня почти не осталось грузинского населения и тем более христианской религии. Ну, а во втором случае остается процитировать гневную реплику одного из наших деятелей той эпохи «да, Маркс конечно сказал: пролетарии всех стран, соединяйтесь, но он же не сказал: пролетарии всех стран, соединяйтесь в Грузии!»

Таким образом, и сэр Невилл Чемберлен, и г-н Уоррен Кристофер на самом деле действовали не просто в обстоятельствах форс-мажора, но и в полном соответствии с хорошо известной и весьма циничной, заслуживающей Геростратовых лавров традиции. И если Геростратовы подвиги сэра Невилла получили в эпоху после окончания Второй мировой войны должную оценку, в частности, сегодня бывшая Чехословакия мирно разделилась на Чехию и Словакию, которые являются примером процветающих дружественных демократических государств, то не менее Геростратов подвиг г-на Кристофера не только не получил адекватной оценки, но до сих пор максимально замалчивается средствами информации западных стран, для которых сей политик еще долго будет оставаться «священной коровой» влиятельнейшего истеблишмента Демократической партии.

3.5. Более того, в сегодняшних стратегических планах русской военно-чекистской элиты не менее остро, чем в 1921 году, стоит задача полной ликвидации государственности Грузии и раздела ее территории между соседними «дружественными» России государствами и квази-государствами. Интересующегося читателя можно отослать к следующим незамутненным первоисточникам:

(1) обзор концепций главного идеолога Путинской группы «евразийца» Александра Дугина, в которых, в частности, наукообразными аргументами доказывается геополитическая необходимость для России ликвидации государственности Грузии «Кавказская геострата – синхронизация или конфронтация геополитических проектов: соприкосновение теорий Аттали и Хантингтона?» (http://cge.evrazia.org/geopolitics_10.shtml); от указания многочисленных трудов этого автора на аналогичные темы воздерживаюсь, их легко найти через Яндекс или Гугл;

(2) неявно лежащая в русле концепций Дугина программная статья некоего Бориса Борисова (очевидно, псевдоним) «Десуверенизация Грузии: существование Грузии — роскошь, которую Россия не может себе позволить» (www.apn.ru/publications/comments21290.htm); статья просто поражает трезвостью оценок войны августа 2008 года и откровенностью формулировок курса нынешней правящей элиты России на полное уничтожение Грузии как географического понятия;

(3) более позднее изложение этих же самых идей в изложении некоего Сергея Черняховского «Скрипач не нужен» (www.apn-nn.ru/540819.html); от предыдущей ссылки отличается, помимо еще более откровенных формулировок, прямым обвинением Медведева в неудачных, по мнению автора, итогах войны августа 2008 года;

(4) аналогичный по своей направленности цикл статей еще одного, очень обласканного в российской прессе идеолога уничтожения Грузии Андрея Епифанцева: «Национальные окраины Грузии. Условия распада» (публикованы в армянской печати, www.armtoday.info/default.asp?Lang=_Ru&NewsID=21687).

Разумеется, можно считать указанные публикации проявлением маргинальных точек зрения, не обязательно присутствующих в реальной политике России. Практика, увы, свидетельствует о прямо противоположном. Не затрагивая обширную тему генезиса и итогов войны августа 2008 года, достаточно заглянуть в отделы полемики различных популярных сайтов русского Интернета, чтобы убедиться в существовании интенсивно насаждаемой там программы воспитания ненависти к грузинам (особенно это бросается в глаза на сайте www.inosmi.ru); подобная информационная политика, которая наверняка проводится специально подготовленной службой (т.н. «бригадники» или «комиссары Интернета») не может не преследовать далеко идущих целей, догадаться о которых не составляет большого труда. Особенно поражает развязно-глумливо-ругательная лексика, в которой «бригадниками» излагаются все аспекты грузино-российских отношений, а сами грузины называются не иначе, как «грызуны». Дело, конечно, далеко не только в специфическом воспитании, полученном в питерских подворотнях, а в очевидных приемах подготовки собственного населения к войне с Грузией, хорошо известных по любому учебнику фронтовой пропаганды (например, один из ее основателей Илья Эренбург называл нацию Шиллера и Гете не иначе, как «фрицами»).

Нет смысла упоминать тут о безграничной грузинофобии на основных каналах российского телевидения, где процветают такие «пропагандисты», как Леонтьев, Соколов и прочие, не говоря уже о таких королях жанра, как Затулин и его коллеги из руководимого им Института стран СНГ. Можно, наконец, обратить внимание на специфическую лексику некоторых ключевых фигур в правительстве России, например, руководитель «карательной» санитарной службы Онищенко, которому по совместительству поручены важные внешнеполитические рычаги для наказания непокорных соседей, называет Грузию не государством, а «национально-территориальным образованием» – иначе говоря, для этого нерядового чиновника, имеющего непропорциональные его прямым обязанностям функции, государственности Грузии УЖЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Печально, что от них недалеко ушла и российская оппозиция. В частности, такой пылкий борец с Путинским режимом, как Эдичка Лимонов (Савенко), прославился лозунгом «Сталин, Берия, ГУЛАГ». Говоря на понятном широким массам языке, все ужасы чекистской диктатуры произошли от грузин, а Дзержинского, Менжинского, Ягоды, Ежова и всех прочих вообще не было в природе! Тем более не существовало некогда известного в широких кругах, а теперь почему-то забытого закрытого доклада Берия на 18-м съезде ВКП(б), в котором он разоблачил преступления Ежова не менее колоритно, чем Хрущев – преступления Сталина на 20-м съезде КПСС.

3.6. Достаточно быстро выяснилось вся катастрофичность решения американского руководства. Шеварднадзе оказался близок к тому, чтобы разделить судьбу шаха Мохаммеда Реза Пехлеви и был вынужден капитулировать перед русскими войсками, а Грузия – потенциально ключевой союзник Америки в кавказском регионе – получила де-факто оккупированным стратегически важнейший участок своей территории и тем самым резко ослабила свои геополитические позиции; кроме того, все сколь-нибудь важные посты в грузинском руководстве перешли в руки московской креатуры.

Однако, если даже закрыть глаза на падение симпатизирующего Америке режима в нашем чрезвычайно важном регионе, а также на «слив в унитаз» одного из авторов и героев перестройки, решающей фигуры в падении Берлинской стены, несравненно худшими для Америки оказались внутрироссийские политические последствия принятого г-ном Кристофером решения. Не подлежит сомнению, что в его результате был создан прецедент недопустимо больших уступок Ельцина своим генералам и чекистам в важнейшем вопросе отношений со странами бывшего СССР, которым ранее Москвой гарантировалась территориальная целостность. Тем самым необратимым образом произошло усиление политического влияния тех кругов российского руководства, которые считали границы новых независимых государств пустой формальностью, причем настолько, что спустя небольшое время (в августе 1996 года) Ельцин согласился на выдвижение на ключевые посты российской государственности ставленника этих кругов – бывшего подполковника КГБ В.В.Путина, а далее в довольно скором времени (31 декабря 1999 года) Ельцин вообще был вынужден уступить тому пост Президента России.

Тем самым был сделан мало заметный для внешних наблюдателей, но по существу первый решающий шаг для постепенного отстранения от власти сторонников демократического развития России на имеющую мало общего с демократией откровенно реваншистскую военно-чекистскую диктатуру, вскоре провозгласившую, что «развал Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой 20-го века».

В соответствии с этим, центральная задача политики новых лидеров России (и в первую очередь главного из них) была полугласно сформулирована как восстановление бывшего СССР и предельного сокращения влияния Запада на его пространстве, что было названо как «вставание России с колен».

Первым долгом новым правящим классом России были найдены основные рычаги давления на Запад, чтоб он не смог противодействовать его реваншизму. Они состояли в следующем:

(1) шантаж Запада энергоносителями, опирающийся на то, что за предыдущие годы экономика ряда стран Запада, в наибольшей степени Германии, оказалось в полной зависимости от поставок нефти и газа из России, а большинство альтернативных возможностей было свернуто вследствие удачной политики выбора цен «Восточным партнером»; тот факт, что «энергетическое оружие» с самого начала рассматривалось новым руководством России как важнейший стратегический фактор ее политики, подчеркивает та важная деталь, что задолго до своего восхождения на высшие ступени руководства Путин именно на эту тему защитил ученую степень кандидата экономических наук;

(2) шантаж Запада бурно развивающимся в военном отношении Ираном, в первую очередь созданием у него с прямой помощью России ракетно-ядерного оружия, а также поставкой Россией ряда новейших систем вооружения (в первую очередь, лучших русских систем противовоздушной обороны), могущих обезопасить Иран от силового ответа со стороны Запада на его многочисленные угрозы ближним и дальним соседям. Более того, Россия развернула на территории Ирана строительство атомной электростанции, публично категорически отрицая ее подлинное предназначение – производство обогащенного ядерного топлива для атомных бомб.

Время показало неплохую эффективность этих рычагов влияния на Запад, вплоть до того, что некоторые страны, как например Германия, были вынуждены стать прямыми защитниками русских интересов, что в особо наглядной форме проявилось в политике недопущения Грузии в НАТО. Не смогли найти убедительной тактики противостояния и руководители Америки в лице Президента Джорджа Буша-младшего и Государственного секретаря Кондолизы Райс, в нарушение элементарных правил противоборства потенциальному агрессору погрязшие в частичных компромиссах под непрекращающимся совместным нажимом России и Ирана. Как некогда сказал сэр Уинстон Черчилль о политике умиротворения «они хотели за счет постоянных уступок сохранить мир и получили войну» (не располагаю оригинальным текстом цитаты). И действительно, американским лидерам на деле не удалось приостановить программу создания иранской атомной бомбы и вдобавок они получили войну в Грузии с весьма нежелательными для Америки геополитическими результатами.

3.7. Естественно возникает вопрос – а могло ли вообще существовать секретное соглашение Запада с Россией о сдаче последней Абхазии в обмен на спасение режима Ельцина?

Ваш покорный слуга прямо задал этот вопрос приехавшему в Тбилиси знаменитому диссиденту и охотнику за секретами Политбюро Владимиру Буковскому. Мэтр несколько смутился и уклончиво ответил, что среди просканированных им документов из московских архивов ничего подобного он не помнит.

Рассчитывать на явные следы подобных соглашений, вспоминая печальный фарс трагикомических поисков оригинальных документов т.н. «пакта Риббентропа-Молотова» на Первом съезде народных депутатов СССР, представляется лишенным сколь-нибудь заметных шансов на успех. Однако, помимо более чем многозначительного совпадения дат описанных выше знаменательных событий, налицо целый ряд косвенных фактов, позволяющих считать, что дыма без огня там наверняка не было. Основные из них:

(1) Многолетняя практика создания миротворческих сил категорически исключает, чтобы в качестве «миротворцев» использовались вооруженные силы одной из сторон конфликта, тем более абсурдно, чтобы миротворческие силы состояли только из войск этой стороны; это совершенно очевидное требование было полностью проигнорировано всеми дипломатами Америки при международной легитимации «миротворческих» функций России в Абхазии; неужели ни Сайрус Вэнс, ни его преемник в последние месяцы президентства Картера Эдмунд Маски, ни уже тогда выдвинувшийся гуру мировой политики Збигнев Бзежинский (промолчим о г-не Уоррене Кристофере) в упор не заметили, что Россия была не бесстрастным наблюдателем, а активной стороной конфликта?

(2) Более чем хорошо известно, что защита прав человеческой личности является одним из краеугольных камней идеологии современного демократического общества; особенно неприемлемым для Запада являются любые формы геноцида и демографической чистки; напомним, что именно нарушение этого основополагающего принципа послужила идеологической базой для «наказания» сербской государственности вообще и его одиозного лидера Милошевича в частности; путь к независимости Косово, по крайней мере с точки зрения западной пропагандистской машины, лежал через известную бойню в Сребренице.

На этом фоне просто поражает многолетнее, длящееся ДО СИХ ПОР почти полное молчание американских масс-медиа и официальных лиц относительно гуманитарной стороны событий в Абхазии, масштабы демографической катастрофы грузинской части населения которой, в частности, массовое уничтожение не успевших эвакуироваться представителей грузинской интеллигенции, ничуть не уступают югославским событиям. Неужели Грузия и тем более Абхазия находятся в настолько неизвестном до сих пор континенте Земли, что сведения о происшедшем там в 90-ые годы игры в футбол отрубленными головами грузин и о происходящем там сейчас геноциде грузин до сих пор не дошли до «Нью-Йорк Таймс»? Более того, почему на Западе все чаще и чаще раздаются голоса об экономической и даже политической помощи «независимой» Абхазии, но при этом НИ РАЗУ не была даже обозначена необходимость хотя бы символического осуждения (не говоря уже о Гаагском трибунале) апсуанских Ратко Младичей? Разве этой патологической глухоте возможно предложить хоть какое-нибудь разумное объяснение, кроме следования неким неведомым соглашениям, нарушение которых даже сегодня грозит нешуточными карами?

3.8. Подведем некоторые приличествующие некрологу итоги, несколько нарушив древнеримскую традицию «о мертвых только хорошее или вообще ничего».

Независимо от гипотетических моделей, в которых можно рассматривать принятие внешнеполитических решений г-ном Уорреном Кристофером, не подлежит сомнению, что целому ряду из них история вынесет приговор «Геростратовой славы», как вынесла она публичный приговор сэру Артуру Невиллу Чемберлену. При этом масштабы негативных результатов действий г-на Уоррена Кристофера зачастую не идут ни в какое сравнение с его древнегреческим прототипом. Для грузинского национального самосознания это доставляет особенную боль. В частности, в отличие от своего предшественника 24-вековой давности, он уничтожил не просто один храм в Грузии, а всю систему противодействия экспансии самого целеустремленного стратегического врага нашей государственности, за компанию приговорив к захвату «абхазской церковью» и последующему уничтожению все древнейшие грузинские храмы на территории самой Абхазии.

В наше суровое время раскинувшейся по всему миру информационной паутины трудно рассчитывать на успех глашатаев, могущих предать забвению носителей Зла, спровоцированного его Империей и поддержанного некоторыми недалекими западными политиками. Полное излечение от этой болезни возможно лишь только после грядущего окончательного падения этой Империи.

И еще. Общеизвестно, что именно уроки, преподанные сэром Невиллом Чемберленом, легли в основу военно-политической организации Западного мира после Второй мировой войны, которая смогла обеспечить невозможность Третьей мировой.

От того, насколько Западный мир сможет усвоить уроки, преподанные г-ном Уорреном Кристофером, в решающей степени зависит то, смогут ли реваншисты России реализовать упомянутые выше «инвестиции» в неизбежную, по их мнению, военную конфронтацию с Грузией, в которой они рассчитывают найти решение целого спектра своих проблем, некоторые из которых по своей геополитической важности существенно превосходят проблему целостности грузинского государства.

Вопрос состоит в том, найдутся ли политические последователи у г-на Кристофера, или их будет ждать судьба последователей сэра Невилла Чемберлена. Как показал визит Президента Обамы в Москву в 2009 году, пока уроки усвоены хорошо. Но надолго ли?